Гостиница «Сигма» [Сборник] - Страница 39

Странное равнодушие исподволь овладевало жителями Тристауна. Всюду царила вялость и безразличие. В частности, резко упал интерес ко всякого рода зрелищам. Кинозалы пустовали. Увеселительные заведения лопались одно за другим, словно мыльные пузыри. Знаменитый кафе-шантан «Розовый купол», близ которого Макгроун жил с год назад (лучше сказать, не жил, а прозябал), закрылся ввиду отсутствия клиентов, а его хозяин пустил себе пулю в лоб.

Сильно упал спрос на видеозоры. К чему торчать по вечерам у экрана, убивая время на идиотские зрелища? Можно лечь спать, предварительно на нужное время заказав у доброго Чарли все, что только душе угодно, и притом за умеренную плату!

Зрелищные компании подняли было возню, намереваясь возбудить судебное дело против Макгроуна, и последнему пришлось пережить немало неприятных минут. К счастью, шум быстро замяли фармацевтические фирмы, доходы которых необычайно возросли. Фирмы не поспевали производить снотворные таблетки, которые расхватывались молниеносно. Спрос на таблетки непрерывно возрастал, так как каждому, естественно, хотелось по возможности продлить приятные минуты с далекими друзьями и близкими, давно отошедшими в лучший мир.

Время, отводимое средним жителем Тристауна для сна, медленно, но верно продолжало увеличиваться. Работа и сон — иного деления суток не было. Но вот сон начал угрожающе наползать на рабочее время, власти встревожились. Ажиотаж подогревали многочисленные карликовые компании Тристауна, чувствовавшие себя неуютно вследствие кипучей деятельности Чарли.

Некоторое время Макгроуну удавалось с помощью солидных взносов утихомиривать тлеющие страсти, однако так не могло продолжаться долго.

Наконец, соединив все усилия, враждебные компании добились своего: Чарльз Макгроун предстал перед судом по обвинению в злостном хищении общественного времени.

Теперь, когда страсти поулеглись, беспристрастный летописец имеет возможность окружить себя пожелтевшими комплектами газет и во всех подробностях воспроизвести этот грандиозный процесс, нашумевший на всю республику.

Мы попытаемся дать по возможности сжатый отчет об этом процессе.

— Эй ты, суррогат! — окликнул Макгроун, отрываясь от деловых бумаг.

Перед Чарли немедленно выросла статная фигура с застывшей улыбкой на пластиковом лице.

— Сигару, — сказал Чарли.

Робот заученно-подобострастным движением протянул хозяину роскошную сигару, но закурить Чарли не успел. Дверь кабинета без стука распахнулась, и на пороге появились двое верзил в небесно-голубой форме полиции.

— Чарльз Макгроун? — сказал один из них, пристально глядя на владельца кабинета. Чарльз побледнел.

— Вы не ошиблись, господа, — изрек важно робот все с той же улыбкой, казавшейся приклеенной.

— Вы арестованы! — сказал один из вошедших. Он локтем отодвинул робота и шагнул к Чарли.

Макгроун беспомощно оглянулся. Казалось, он хотел навсегда удержать в памяти всю окружающую роскошь. Она уже как будто растворялась в воздухе, призрачная, как сон…

… — Итак, подсудимый Макгроун, вы отказываетесь признать себя виновным?

— В чем виновным? — невозмутимо спросил Макгроун, не обращая внимания на суетящихся репортеров.

— В том, что предосудительными действиями чрезмерно продлили время сна граждан Тристауна, чем вызвали хаос в деловой жизни города.

— Но, почтенные судьи, я вовсе не старался удлинить время сна. Я всего лишь выполнял заказы, о которых здесь столько уже говорилось. Заказы на сны. Свобода предпринимательства…

— Так кто же, по-вашему, виноват? — перебил его прокурор.

— Кто вызвал в Тристауне «сонную болезнь», которая грозит перекинуться на всю страну?

— Виноваты фабриканты снотворного, — сказал Макгроун.

По залу пронесся шумок.

— Однако же, не кажется ли вам странным, Чарльз Макгроун, что до появления вашего предприятия снотворные пилюли не были в таком ходу? — язвительно заметил прокурор, одергивая на груди тусклую мантию.

Угрожающая пауза заставила всех затаить дыхание.

— Вся вина и беспорядок лежит на вас, Чарльз Макгроун, — торжественно закончил прокурор свою полуторачасовую речь.

— Со всей ответственностью заявляю: я ни в чем не виноват! — Макгроун неожиданно перешел на крик. Присяжные недоуменно переглянулись. — Да вы, если хотите знать, не судить меня должны, а поставить мне памятник при жизни! — продолжал Макгроун. — Вписать мое имя золотыми буквами в книгу почетных граждан Тристауна!

Битком набитый зал напоминал теперь растревоженный улей. Такое не часто услышишь! Слепящие вспышки юпитеров освещали вдохновенное лицо Макгроуна и его протянутую руку.

— Я приносил людям радость, — гремел Макгроун, не обращая внимания на растерянный жест прокурора.

— Но только во сне, — успел вставить прокурор, когда Макгроун на миг замолчал, чтобы перевести дух.

— Да, во сне! — подхватил Макгроун. — А кто виноват, а кто виноват, что они не видят ее наяву?

— Прекратить! — завизжал прокурор, но Макгроун уже закусил удила.

— В мои сны люди уходили, чтобы хоть немного отдохнуть от горестей и забот, от адского грохота и безумного ритма. Я создал мастерскую радости…

— Призрачной! — выкрикнул прокурор.

— А вы не можете предложить им другую! — сказал Макгроун, широким жестом обводя зал.

— Заседание прекращается! — завопил прокурор, но его слова потонули в общем шуме.

Сто двадцать дней длился процесс. Были опрошены сотни свидетелей — клиентов Макгроуна, созданы десятки пухлых томов, приобщенных к делу. Заказчики горой стояли за Макгроуна. Сам Чарли убедительно доказывал, что он по мере своих скромных сил исправлял жизнь, никуда не годную, и за это заслуживает только благодарности, но никак не наказания.