Гостиница «Сигма» [Сборник] - Страница 48

Иногда стены становились прозрачными, как бы таяли, и тогда Орту на короткое время чудилось, будто он вырвался из Лабиринта на вольный воздух.

Не всякий переход был прямым — иногда он закручивался в спираль, дорога свивалась, как пружина, чтобы вдруг, когда казалось, что выхода нет, снова выплеснуться в пространство ровной лентой.

Потолок то угрожающе снижался, так что Орту приходилось низко нагибать на ходу голову, то уходил ввысь.

Однажды, когда Орт остановился, чтобы перевести дух, и случайно поднял взгляд, на потолке проступили холодные звезды. Откуда они? Наступил вечер? Или звезды — всего лишь чудеса видеопластики, выдумка инженеров, строивших Лабиринт? Когда он опрометчиво ступил на тропу Лабиринта, стоял ослепительный полдень…

Где-то там, наверху, бьет ключом жизнь огромного города. Тысячи людей спешат, тысячи заняты делом, и каждый на своем месте, каждый прошел фильтры Лабиринта. Вот и он, Орт, минует фильтры, чутко улавливающие, как объяснял старый портовый оператор, малейшие желания, тончайшие движения души испытуемого.

— Пусть фильтры улавливают, что им угодно, — сказал тогда Орт оператору. — Что из того?

— То, что уловлено, зримо проектируется на коридорные стены. Человек как бы видит наяву самые свои затаенные мысли. Быть может, он до того даже и не подозревал о них, — ответил оператор.

— А зачем нужны картины на коридорных стенах?

— Для ориентации. Чтобы правильно выбирать свой путь в Лабиринте, — пояснил оператор.

— Но ведь человек все равно свободен в своем выборе? — допытывался Орт.

В ответ старый оператор лишь пожал плечами, ничего не ответив.

В мегаполисе обитают счастливцы, прошедшие Лабиринт. А сколько тысяч живут в гавани? Разве они виноваты, что у них нет денег, чтобы заплатить за вход в Лабиринт? Справедливо ли, что права человека определяются тем, есть у него деньги или нет?

Раньше Орт не шибко задумывался о подобных вещах. Он жил как птица — легко и беззаботно, и страдания других не трогали струн его души.

Теперь, устало шагая по бирюзовому коридору. Орт вдруг подумал, что стачка в порту, о которой как-то намекнул ему под строжайшим секретом дядюшка Леон, была бы вполне своевременным делом. Орт на миг представил себе замершие портовые краны, вереницы разнокалиберных судов, приводнившихся ракет, тщетно ожидающих разгрузки, растерянных роботов, без толку слоняющихся по территории порта. Быстрое воображение нарисовало кучки возбужденных рабочих, потрясающих кулаками, глаза, сияющие радостью борьбы… И песни, его песни, распеваемые не тихонько и с оглядкой, а во весь голос, во всю грудь.

Как славно бы и ему, Орту, петь вместе с ними! Как хотел бы он снова вернуться в порт, пожать корявую руку дядюшки Леона, заглянуть в глаза Люс.

Орт невольно ускорил шаг. Провел пальцем по голубой стене. Палец оставил след — темную полоску, быстро растворившуюся в грозовой сини.

Коридор снова — в который раз! — разделился на два рукава. Один был темен и неприветлив, другой сверкал так, что глазам было больно. Стены, пол, потолок изливали горячечный желтый блеск с красноватым отливом. Его манило золото, чистое золото.

Золотой блеск после спокойной голубизны был так неожидан, что Орт невольно зажмурился на миг, а когда открыл глаза — вид изменился. Стены перехода усеялись драгоценными каменьями. Будто невидимый сеятель разбросал их по этим каменьям щедрой рукой. Сапфиры, яхонты, алмазы и бог весть какие еще драгоценные минералы призывно подмаргивали Орту разноцветными глазками, словно говоря: «Сюда, смелее! Не мешкай!..»

Орт, однако, медлил. Он и сам не понимал, что его удерживало. Шагнул было в золотой коридор, но вспомнил трясущиеся руки Топеша, когда тот расстегивал свой кожаный пояс с монетами, и остановился.

Нет, не нужны ему деньги. И не потому, что он не знает им цену. Подкидыш Орт с детских лет знал, что такое нужда, знал, что за каждый кусок надо платить.

А все-таки не влечет его богатство. Оно ему не нужно, если друзья, оставшиеся там, в гавани, прозябают в нужде. Для того чтобы выдоить из автомата дешевого вина — отметить в складчину день рождения дядюшки Леона, — им приходилось неделю хитрить, урезывать свои обеды и завтраки, и без того скудные.

Рядом с золотым — бедно освещенный переход темнел, подобный пещере. Из глубины тянуло сыростью, точь-вточь как из подвала, в котором приходилось ночевать Орту, когда в кармане не оказывалось монеты, чтобы заплатить за ночлег.

В последний раз посмотрел Орт на прихотливый узор мерцающих драгоценных камней и зашагал по темному коридору.

Внезапно чьи-то нежные руки тронули Орта за плечи. Или ему только почудилось? Ускорив шаг, юноша достиг развилка.

— Сюда, Орт! — послышался из первого перехода вкрадчивый шепот.

Впереди, в небольшом зале, вспыхнуло огненное кольцо. Пьяные вакханки вели там свой хоровод. Они улыбались Орту и по очереди манили его призывными жестами.

Они были так веселы, так беззаботны. Их развевающиеся одежды касались сверкающих стен Лабиринта.

Здесь можно забыться, отдохнуть…

Орт сделал робкий шаг. Одна девушка отделилась от подруг и подбежала к нему. Они пошли рядом, но Орт вдруг глянул на прозрачную стену, и ему показалось, что там, в соседнем переходе легкой тенью промелькнул силуэт Люсинды.

Орт замедлил шаг.

— Что с тобой? — обеспокоенно прошептала девушка. — Иди вперед, не нужно смотреть по сторонам.

Не отвечая, Орт круто повернул назад. Девушка успела схватить его за рукав рубашки — материя затлела, в воздухе пахнуло гарью.